Актуальность. Заболеваемость некротическим энтероколитом (НЭК) преобладает у новорождённых с массой тела более 1000 г и сроком гестации 33,4 ± 2,8 нед. Долгосрочная летальность составляет 56,3% и обусловлена развитием спаечной кишечной непроходимости, что требует повторных оперативных вмешательств и определяет танатогенез. Цель: определить значимость оперативного вмешательства при коррекции полиорганной недостаточности у новорождённых детей с НЭК.

Материалы и методы. В период с 2019 по 2025 г. обследовано 9 новорождённых детей с НЭК III стадии и перфоративным перитонитом в возрасте 5–14 дней жизни. Оперативное вмешательство включало срединную лапаротомию, санацию брюшной полости с формированием кишечной стомы. Оценку полиорганных нарушений проводили по педиатрической шкале динамической оценки органной недостаточности (pSOFA) с прогнозированием летальности. Интенсивная терапия была направлена на коррекцию дыхания и дисфункции органов желудочно-кишечного тракта.

Результаты. В предоперационном периоде у больных в общем анализе крови выявлено увеличение общего числа лейкоцитов до 18,8 ± 1,0 г/л, сдвиг лейкоцитарной формулы влево до миелоцитов 8,6 ± 0,9%, палочкоядерных лейкоцитов до 12,0 ± 1,3%, а также определён высокий уровень С-реактивного белка (СРБ) — 36,0 ± 11,4 мг/л. При этом оценка по шкале pSOFA составила 4,6 ± 1,8 балла, что указывает на дисфункцию функциональных систем организма новорождённых детей, а прогноз летального исхода составил 22–38%. Оперативные вмешательства были выполнены по поводу перфорации тонкой кишки у 5 детей, толстой кишки — у 4. При этом уже к концу 3-х суток после операции оценка по шкале pSOFA уменьшилась в 3,2 раза (1,4 ± 0,4 балла), а вероятность летального исхода у больных была ниже 22%. На 3-и сутки терапии выявлено значимое уменьшение общего числа лейкоцитов до 12,0 ± 1,1 г/л, снижение числа миелоцитов до 2,1 ± 0,4%, палочкоядерных лейкоцитов до 5,4 ± 0,6%, уровня СРБ до 12 ± 3,3 мг/л, что свидетельствовало о регрессе системного воспалительного ответа.

Заключение. Основным лечебным мероприятием у детей с НЭК и перфоративным перитонитом должна выступать лапаротомия и санация брюшной полости с формированием стомы, что способствует регрессу полиорганных нарушений и уменьшению активности системного воспалительного ответа.

Актуальность. Объёмные образования яичников чаще встречаются у девочек в препубертатном и пубертатном возрасте. Цель: улучшить диагностику и результаты лечения объёмных образований яичников у детей.

Материалы и методы. Обследовано 64 девочки с объёмными образованиями яичников. Все девочки были препубертатного и пубертатного возраста. У 57 (89,1%) больных был поражён правый яичник. Лишь 4 девочки обратились в плановом порядке, остальные поступили по скорой помощи с подозрением на острый аппендицит. У всех больных имелись боли в животе, у 50 девочек — тошнота и рвота у 33 — субфебрильная температура тела, анамнез заболевания составлял от 2 сут до 2 лет. Определялись болезненность и напряжение брюшной стенки, перитонеальные симптомы. У 7 больных имелся симптом пальпируемой опухоли. Ведущее диагностическое значение имели инструментальные методы визуализации: УЗИ органов малого таза и рентгеновская компьютерная томография, которые позволили выявить наличие объёмных образований и свободной жидкости в брюшной полости и малом тазу.

Результаты. Все девочки были прооперированы. По данным патогистологических исследований были выявлены кисты жёлтого тела (30 случаев), тератомы — зрелые и незрелые (8), фолликулярные кисты (7), параовариальные кисты (5), серозная цистаденома (1), эмбриональный рак (1), дисгерминома (1). У 11 девочек был диагностирован перекрут придатков вместе с объёмным образованием, сопровождавшийся некрозом.

Заключение. У девочек в препубертатном и пубертатном возрасте чаще поражается правый яичник. Преобладают доброкачественные образования, которые могут осложняться перекрутом придатков яичников, что требует удаления придатков и дренирования брюшной полости. Длительный анамнез у большого числа больных указывает на дефекты диагностики и необходимость включения в программу профилактических осмотров девочек УЗИ органов малого таза с наполненным мочевым пузырём. При выявленных объёмных образованиях яичников у девочек целесообразно применение раннего хирургического вмешательства.

Актуальность. Перитонит является актуальной проблемой детской хирургии, т. к. анатомо-физиологические особенности брюшной полости у детей, степень повреждений её органов и развитие послеоперационных осложнений определяют необходимость использования современных методов диагностики и лечения таких больных. Своевременность и информативность диагностики острых хирургических состояний у детей являются актуальными задачами для хирургов. Цель: определить эффективность лечения детей с разлитым гнойным перфоративным аппендикулярным перитонитом классическим способом и методом лапароскопии, оценить течение раннего послеоперационного периода у больных детей в зависимости от выбранной оперативной методики.

Материалы и методы. Обследовано 75 детей в возрасте 2–15 лет с острым гангренозным аппендицитом. Больные были распределены на 2 группы: 1-ю группу составили 28 (37,3%) детей, которые были прооперированы классическим способом с последующим переводом для лечения послеоперационных осложнений; 2-ю группу — 47 (62,7%) больных, которым была проведена лапароскопическая аппендэктомия с дренированием брюшной полости сроком на 4–6 дней.

Результаты. Анализ показал, что основными причинами развития разлитого перитонита были атипичное течение заболевания и поздно диагностированный острый деструктивный аппендицит. При лапароскопии у 29 (61,7%) детей на 3–4-й день от начала заболевания был выявлен перитонит со скоплением в брюшной полости гнойного содержимого. У 18 (38,3%) больных позже 4 сут интраоперационно был диагностирован острый деструктивный аппендицит с самоампутацией отростка и периаппендикулярным абсцессом. Для правильной оценки течения послеоперационного периода мы использовали правило 3-го дня.

Заключение. Ведущими причинами разлитого перфоративного перитонита являются атипичное течение болезни у 43 (57,3%) больных, позднее обращение родителей к врачу по поводу абдоминального синдрома — у 32 (42,7%), в частности из-за удалённости места жительства от медицинских учреждений — у 18 (56,3%). При выборе лапароскопии послеоперационный период протекал более благоприятно по сравнению с лапаротомией.

Актуальность. Пилонидальная болезнь является распространённой формой патологии, частота которой колеблется от 26 до 48 случаев на 100 000 человек. Клинические проявления болезни наблюдаются преимущественно среди людей в возрасте 15–30 лет. Вопросы лечения и восстановления детей с пилонидальной болезнью являются клинически значимыми, поскольку время заживления ран в области крестца и копчика варьирует от 14 до 80 дней. Цель: определить изменения микробиоты при воспалении эпителиального копчикового хода и чувствительность выделенных микроорганизмов к антибактериальным препаратам.

Материалы и методы. Обследовано 150 больных, среди которых большинство составили мальчики в возрасте 12–18 лет. У 72 (49,3%) больных было произведено вскрытие абсцесса в крестцово-копчиковой области. У остальных 78 (50,6%) больных произведены радикальные иссечения основного источника хронического воспаления.

Результаты. У больных с острым воспалением эпителиального копчикового хода идентифицировали преимущественно грамположительную микробиоту. При этом в качестве эмпирической стартовой терапии использовали фторхинолоны, цефалоспорины 3-го и 4-го поколений, аминогликозиды, тетрациклины. У больных с хроническим воспалением эпителиального копчикового хода выявлена грамотрицательная микробиота, для лечения которой целесообразно использование комбинированной терапии антибиотиками группы резерва: гликопептиды или оксазолидиноны в сочетании с карбапенемами и ингибитор-защищёнными пенициллинами или цефалоспоринами.

Заключение. В комплексной терапии пилонидальной болезни у детей должна быть использована рациональная антибактериальная терапия, но основным методом лечения воспаления эпителиального копчикового хода остаётся оперативное вмешательство.

Актуальность. Гнойные заболевания почек у детей являются актуальной проблемой детской хирургии. Цель: повысить эффективность диагностики и лечения гнойных заболеваний почек у детей.

Материалы и методы. Обследовано 40 больных, из них 20 (50%) — с апостематозным пиелонефритом, 6 (15%) — с абсцессом почки, 6 (15%) — с апостематозным пиелонефритом и карбункулом почки, 4 (10%) — с карбункулом почки, 4 (10%) — с вторичным инфицированием кисты почки. Для диагностики гнойных поражений почек всем детям были выполнены стандартное лабораторное обследование, УЗИ почек и компьютерная томография (КТ) почек и забрюшинного пространства с контрастированием.

Результаты. В период с 2015 по 2017 г. среди 12 детей с гнойными заболеваниями почек 10 (84%) детей были прооперированы, у 1 (8%) ребёнка заболевание осложнилось развитием сепсиса. В этот период показаниями к оперативному лечению являлись увеличение уровней СРБ, УЗИ-признаки очагового образования и/или диффузного изменения паренхимы почек. В период с 2018 по 2024 г. среди 28 больных было прооперировано 6 (21%) детей, заболевание осложнилось развитием сепсиса у 2 (7%). Показаниями к оперативному лечению в этой группе больных стали неэффективность консервативной терапии, признаки гнойного воспаления почки при выполнении контрольной КТ. Оперативное лечение проводилось посредством люмботомии, санации и дренирования гнойного очага. Для оценки адекватности лечения проводили контрольные КТ и УЗИ почек через 3–4 дня.

Заключение. Ранняя диагностика и эффективная антибактериальная терапия являются ключевыми факторами успеха лечения гнойных поражений почек у детей. С внедрением КТ в стандарт ранней диагностики гнойных заболеваний почек уменьшилось число оперативных вмешательств и осложнений.

Актуальность. Перекрут яичка (ПЯ) встречается при 11–23% случаев острых заболеваний яичка у детей и может привести к некрозу яичка. Причиной ПЯ является аномалия фиксации яичка — яичко расположено горизонтально в мошонке по типу язычка колокола. Интермиттирующий ПЯ характеризуется эпизодами неполного перекрута с самостоятельным раскручиванием яичка. Основным симптомом является острая кратковременная боль в области яичка. Диагностика интермиттирующего ПЯ является сложной задачей, т. к. основана лишь на жалобах больного и данных анамнеза. При осмотре может отмечаться незначительный отёк мошонки, без гиперемии. Умеренная болезненность при пальпации бывает непостоянной и недостоверной. При УЗИ мошонки выявляется постишемическая гиперперфузия придатка яичка в виде усиления кровотока и реактивное гидроцеле, которые трактуются как эпидидимит.

Описание клинического случая. Больной Л., 16 лет, обратился в клинику через 2 сут от начала заболевания с жалобами на увеличение в размерах правой половины мошонки. Общее состояние средней тяжести. Правая половина мошонки увеличена в размерах за счёт скопления жидкости, гиперемия незначительная, при пальпации отмечалась незначительная болезненность в области хвоста придатка яичка. Лабораторно: в общем анализе крови: лейкоцитоз 16,7 × 10⁹/л, гранулоцитоз 14,0 × 10⁹/л, общий анализ мочи нормальный. При УЗИ мошонки выявлены гидроцеле справа, неизменённая гидатида. На основании полученных данных установлен диагноз: Эпидидимит справа, реактивное гидроцеле. Назначена антибактериальная терапия. При ультразвуковом контроле на 3-и сутки стационарного лечения выявлены эхо-признаки неполного перекрута правого яичка. Ребёнок в экстренном порядке был переведён в операционную, при ревизии правого яичка — выпот прозрачный, умеренный, ПЯ нет, гипермобильность правого яичка — 540°, левого — 360°. Для коррекции больному выполнена двусторонняя орхопексия.

Заключение. После эпизодов интермиттирующего ПЯ больным могут устанавливаться различные диагнозы: перекрут гидатиды с последующим хирургическим вмешательством, острый эпидидимоорхит. Однако причиной болей часто оказывается интермиттирующий ПЯ на фоне врождённой недостаточности фиксирующего аппарата яичка. Всем больным подросткового возраста с неясной клинической картиной острых болей органов мошонки необходимо исключать интермиттирующий ПЯ. Больные должны быть проинформированы о характере этого состояния, для коррекции следует выполнять двустороннюю орхипексию.

Актуальность. Варикоцеле выявляется у подростков с частотой 12–25%, у 15% здоровых мужчин и 35% мужчин с первичным бесплодием. Преимуществами хирургической коррекции варикоцеле у подростков по сравнению с наблюдением и консервативным лечением являются увеличение объёма яичек и концентрации сперматозоидов. Учитывая, что операция Мармара у взрослых больных является золотым стандартом хирургического лечения варикоцеле, мы внедрили эту операцию в лечение варикоцеле у подростков. Цель: улучшить результаты лечения варикоцеле у подростков путём внедрения и оптимизации операции Мармара.

Материалы и методы. Больные мужского пола в возрасте 10–18 лет с диагнозом: варикоцеле 2–3 степени слева были комплексно обследованы с использованием клинических и инструментальных методов — УЗИ с допплерографией.

Результаты. За 2015–2025 гг. было выполнено 612 операций Мармара детям в возрасте 10–17 лет с диагнозом: варикоцеле 2–3 степени слева. На этапе внедрения методики вмешательство проводили под оптическим увеличением (× 4,5) с использованием операционного микроскопа. Визуализация яичковой артерии оказалась практически невозможной как без оптического увеличения, так и под микроскопом, поэтому в дальнейшем операция выполнялась без увеличения. В катамнезе было осмотрено 475 (77,6%) больных в разные сроки после операции, всем выполнялось УЗИ органов мошонки с допплерографией. Было выявлено 19 (3,1%) случаев рецидива варикоцеле. Послеоперационные осложнения развились у 7 (1,1%) детей: у 1 (0,16%) — атрофия яичка, у 1 (0,16%) — гипотрофия яичка. Также было диагностировано 2 (0,3%) случая гидроцеле и послеоперационные гематомы мошонки у 3 (0,5%) больных.

Заключение. Преимуществами операции Мармара являются техническая простота выполнения операции и малоинвазивность вмешательства. Мы признали операцию Мармара методом выбора хирургического лечения варикоцеле у подростков. Оптимизировав методику для её проведения у подростков, за последние 5 лет мы уменьшили частоту осложнений, таких как атрофия и гипотрофия яичка, до 0, частоту рецидивов — до 1%.

Актуальность. Объёмные образования у новорождённых и детей грудного возраста могут манифестировать с различной клинической картиной: от острой хирургической патологии и врождённого порока развития до маски инфекционного процесса или транзиторных состояний, характерных для этого возраста. Часто встречающиеся новообразования у детей 1-го года жизни — это гемангиомы и лимфатические мальформации, тератомы (крестцово-копчиковой области, средостения), а также солидные опухоли (нейробластома, нефробластома, гепатобластома). Цель: определить частоту объёмных новообразований у новорождённых и детей грудного возраста.

Материалы и методы. Обследовано 65 новорождённых и детей грудного возраста с новообразованиями. Возраст больных — от рождения до 5 мес. Хирургическое лечение включало радикальное удаление новообразования, частичную резекцию, склерозирование. Больные с подозрением на злокачественный процесс были переведены в онкологические отделения детских многопрофильных стационаров.

Результаты. У 15 (23%) детей были выявлены тератома крестцово-копчиковой области (n = 13) и тератома средостения (n = 2). Всем этим больным было выполнено радикальное удаление образования, по данным гистологического исследования в 11 случаях была подтверждена зрелая тератома и в 4 случаях — незрелая. Все больные были консультированы детским онкологом, 2 детям назначена химиотерапия после операции. У 42 (65%) больных были выявлены сосудистые новообразования: врождённые гемангиомы (n = 4) и инфантильные гемангиомы (n = 9) поверхностной локализации, гемангиомы печени (n = 5), синдром Казабаха–Мерритта (n = 2), кистозные лимфатические мальформации (n = 22). Хирургическое лечение было выполнено 20 детям: резекция образования, склерозирование; 18 больных пролечены консервативно (пропранолол, сиролимус) и 4 детей наблюдались в катамнезе. Радикальное хирургическое лечение было выполнено 4 (6%) больным с доброкачественными солидными новообразованиями (липобластома области туловища (n = 2); мезенхимальная гамартома печени (n = 2)).

У 4 (6%) детей было заподозрено наличие злокачественной опухоли: нейробластома крестцово-копчиковой области, средостения, надпочечника (n = 3), лимфосаркома области лопатки (n = 1). Эти больные были переведены в онкологическое отделение детского стационара, после операции диагноз был подтверждён, назначена специфическая терапия.

Заключение. Несмотря на то, что злокачественные новообразования у детей встречаются в 10 раз реже, чем у взрослых, в структуре детской смертности они занимают 2-е место.

Актуальность. Удельный вес врождённых пороков развития лёгких (ВПРЛ) чрезвычайно высок и, по некоторым данным, встречается в 30–42 случаях на 100 000 человек, составляя 5–18% всех врождённых пороков, а в структуре младенческой смертности составляет 3,5%. Важным вопросом для неонатальной хирургической практики являются показатель их частоты, клинико-анамнестические данные и правильное построение лечебно-диагностического алгоритма с учётом данных своевременной пренатальной диагностики ВПРЛ. Цель: определить частоту ВПРЛ и оценить значимость данных пренатальной диагностики в лечении новорождённых детей.

Материалы и методы. Проведён анализ данных программы антенатального мониторинга пороков развития плода с января 2013 г. по декабрь 2025 г., по данным межрегиональной медико-генетической консультации (МГК), анализ данных заключений перинатального консилиума врачей и ретроспективный анализ историй болезней детей, находившихся на лечении в хирургическом стационаре.

Результаты. Мониторинг рождаемости и частоты ВПРЛ в Краснодарском крае показал, что в указанный период рождаемость уменьшилась, и её коэффициент варьировал от 13,7 до 8,9 на 1000 новорождённых. При этом частота ВПРЛ была стабильной, её коэффициент варьировал от 0,10 до 0,24 на 1000 новорождённых и не зависел от уровня рождаемости. Анализ данных антенальной диагностики показал, что за указанный период первично направлено в МГК 166 беременных, из них у 125 был подтверждён ВПРЛ плода, при этом в I триместре патология не была диагностирована, во II триместре установлен ВПРЛ в 49 случаях, в III триместре — в 76 случаях. Из них кистозно-аденоматозный порок развития лёгкого был установлен в 81 (65%) случае, секвестрация лёгкого — в 34 (27%), бронхогенная киста лёгкого — в 10 (8%). При ретроспективном анализе оперированных детей на базе краевого центра установлено, что в 6 случаях антенатальная диагностика не проводилась. ВПРЛ, осложнённый пневмонией, установлен в возрасте 1,5 мес. В 4 случаях диагноз был снят в постнатальном периоде. Было отмечено 2 летальных исхода у детей с множественными пороками развития, включая ВПРЛ.

Заключение. Частота ВПРЛ не коррелирует с коэффициентом рождаемости и представлена в пределах 0,10–0,20. Выявленный пренатально ВПРЛ позволяет своевременно верифицировать диагноз постнатально и определять сроки и объём хирургического лечения новорождённых.

Актуальность. Киста копчика или эпителиальный копчиковый ход (ЭКХ) — эпителиальное погружение в виде узкого канала, содержит волосяные луковицы, сальные железы, заканчивающиеся слепо в мягких тканях над верхушкой копчика. Операции при ЭКХ делятся на открытые, закрытые и малоинвазивные. В детской практике неосложнённые формы ЭКХ подвергаются последним двум методам лечения, т. к. открытые операции влекут за собой длительное ограничение функциональной и физической активности. Цель: определить факторы для выбора метода лечения — малоинвазивную синусэктомию по D.M. Millord или по M. Gips.

Материалы и методы. Нами проанализированы случаи лечения ЭКХ у 62 детей. В 31 случае было выполнено первичное вскрытие и дренирование нагноившейся полости ЭКХ. Из них 8 больных были планово госпитализированы для радикальной операции в холодном периоде.

Результаты. Оптимальный метод радикального оперативного лечения определяется нами на основе таких критериев: число и характер свищевых отверстий, наличие в анамнезе и кратность нагноений ЭКХ, а также характер изменений тканей в зоне интереса и распространённость процесса (определяются при магнитно-резонансной томографии мягких тканей с болюсным контрастированием). Осложнённые формы ЭКХ у 21 больного были подвергнуты блочному иссечению с обязательной интраоперационной фистулографией. Операционная рана ушивается наглухо швом по Донати или одиночными узловыми швами, дренируется резиновым дренажом или пассивной системой с отрицательным давлением. Средний срок госпитализации — 7 дней. Неосложнённое течение ЭКХ позволяет в нашем случае прибегнуть к малоинвазивной синусэктомии (5 случаев), что сокращает сроки стационарного лечения до 3 дней, уменьшает болевые ощущения в послеоперационном периоде и позволяет минимизировать интраоперационную травму, сохраняя полную дееспособность больного. Во время операции производится иссечение первичных свищевых ходов при их близком расположении двумя окаймляющими разрезами или с использованием иглы для биопсии мягких тканей Dermo-Punch подходящего диаметра, через операционную рану производится кюветаж ЭКХ с последующим склерозированием полученной полости раствором спирта с экспозицией в течение 10 мин. Рана дренируется резиновым выпускником, ушивания не требуется. Рецидивов в послеоперационном периоде не наблюдали.

Заключение. Малоинвазивные методы лечения ЭКХ у детей имеют хорошие результаты, но требуют избирательного подхода при выборе лечения.

Актуальность. Инфантильная гемангиома (ИГ) — доброкачественное сосудистое образование, в основе которой лежит аномальная пролиферация эндотелиальных клеток с нарушением архитектоники кровеносных сосудов. Частота ИГ — 5–10% у недоношенных детей, чаще у девочек. В 60% случаев ИГ полностью регрессируют к 3–4 годам, при этом ткани гемангиомы претерпевают фиброзно-жировые изменения с атрофией кожи, её рубцовыми изменениями и формированием телеангиэктазии. При консервативном лечении ИГ целесообразно применение пропранолола. Несмотря на высокий процент спонтанного регресса ИГ, некоторые формы ИГ у детей могут приводить к таким осложнениям, как изъязвление, некроз, инфицирование и кровотечения в результате травматизации. В связи с этим длительное медикаментозное лечение пропранололом не всегда оправдано. По нашему мнению, необходимым вариантом выбора при осложнённых формах ИГ у детей может быть хирургическое лечение. Цель: улучшение клинических и эстетических результатов лечения детей с очаговой формой ИГ путём применения различных хирургических методов.

Материалы и методы. При осложнённой форме ИГ у детей мы применяли метод интерстициальной селективной лазерной фотодеструкции в 37% случаев и хирургическое иссечение в 63% случаев. Использовали непрерывное бихромное (0,97 мкм + 1,56 мкм), лазерное излучение аппарата лазерного хирургического «ИРЭ-Полюс» (Россия), генерирующего максимальную мощность до 15 и 5 Вт соответственно.

Результаты. В клинической работе нами были определены критерии оценки гемангиомы для выбора метода хирургического лечения. Результаты лечения оценивали клинически и по данным УЗИ с цветным допплеровским картированием и шкалой эстетической эффективности.

Заключение. В большинстве случаев ИГ у детей регрессируют и хорошо поддаются медикаментозному лечению (до 90% случаев), однако существуют формы ИГ, когда хирургические методы лечения необходимы. Современные методы лечения ИГ позволяют подобрать оптимальный вариант как терапии, так и хирургического лечения для каждого больного.

Актуальность. Инвагинация кишечника является самым частым видом смешанной кишечной непроходимости у детей. В этиологии превалируют функциональные причины, типичный возраст для возникновения инвагинации — 4–12 мес. Для детей старше 3 лет характерны органические причины инвагинационного механизма патологической моторики кишечника, что достаточно редко встречается у детей 1-го года жизни.

Описание клинического случая. Ребёнок, 4 мес, с болями в животе, беспокойством, ежедневной рвотой до 4–5 раз, периодическим стулом с кровью. Длительность заболевания 5 дней. Лабораторные исследования показали отсутствие воспалительных изменений и признаков анемии. При выполнении УЗИ органов брюшной полости патологических образований не выявлено, определяются расширенные петли кишечника, свободная жидкость в межпетельном пространстве и в малом тазу до 27 мл. При обзорной рентгенографии брюшной полости выявлены признаки кишечной непроходимости в виде «чаш и арок» во всех отделах брюшной полости. Для оценки уровня проходимости кишечника начаты рентгеноконтрастное исследование и инфузионная терапия. Через 14 ч состояние ребёнка с отрицательной динамикой, при этом газы отходят, задержка контраста в тонкой кишке с сохранением «чаш и арок». С учётом комплекса «жалобы — анамнез — клиника», отсутствия положительной динамики обоснованы показания к выполнению оперативного вмешательства с целью устранения непроходимости. При интраоперационной ревизии брюшной полости в селезёночном углу толстой кишки обнаружена головка инвагината. Методом выдаивания инвагинат перемещён до уровня купола слепой кишки, баугиниевой заслонки. После полного расправления подвздошно-ободочного инвагината установлена причина инвагинации — кистозное удвоение подвздошной кишки размерами 70 × 40 × 40 мм с жидкостным компонентом, которое занимало весь просвет купола слепой кишки. Выполнена резекция илеоцекального угла с формированием илеоколоанастомоза конец в бок, последний проходим, герметичен. Другой патологии не выявлено, брыжеечные, регионарные лимфатические узлы не увеличены. Гистологическое исследование удалённого образования подтвердило типичное строение врождённой аномалии формирования кишечника — кистозное удвоение. Ближайший послеоперационный период протекал с нарушениями в системе гомеостаза и гастроинтестинальной недостаточностью.

Заключение. У детей старше 3 лет следует учитывать органические причины инвагинации кишечника, что достаточно редко встречается у детей 1-го года жизни.

Aктуальность. Врождённый ложный сустав большеберцовой кости является редкой формой патологии с частотой до 1 : 250 000 случаев. Почти половина переломов происходит у детей в возрасте до 2 лет. Диагностика осуществляется на ранних этапах жизни и основана на наличии антеролатеральной деформации конечности или патологического перелома большеберцовой и/или малоберцовой кости. Метод Cross Union предполагает создание намеренного перекрёстного сращения между большеберцовой и малоберцовой костями и является эффективным способом достижения сращения и предотвращения повторного перелома при ложном суставе у детей. Цель: определить эффективность метода Cross-Union у первично оперированных и ранее подвергавшихся хирургическому лечению врождённого ложного сустава детей.

Материалы и методы. В отделении ортопедии было пролечено 22 ребёнка в возрасте 1–14 лет с диагнозом: Врождённый ложный сустав голени. Были сформированы 4 группы больных в зависимости от проведённого лечения до выполнения хирургической коррекции методом Cross-Union. Для оценки коррекции использовали относительную площадь поперечного сечения (rCSA) и латеральный дистальный угол большеберцовой кости (LDT), которые отслеживали по рентгеновским снимкам, сделанным до операции и спустя 3 мес после неё. При анализе изменений величины LDT до и после операции использовался однофакторный дисперсионный анализ.

Результаты. I тип врождённого ложного сустава встречался у 6 больных; II тип — у 3; III тип — у 6; IV тип — у 5. В предоперационном периоде величина угла LDT составила у больных 1-й группы 110,3 ± 13,5°; 2-й — 103 ± 17°; 3-й — 101 ± 11,5°; 4-й — 100,5 ± 7,8°. После коррекции LDТ у больных 1-й группы составил 89,7 ± 7,0°; 2-й — 89,3 ± 6,7°; 3-й — 88,0 ± 4,4°; 4-й — 89,0 ± 1,4°. При однофакторном дисперсионном анализе были получены следующие результаты: 1-я группа  — fнабл = 18,17, fкр = 4,41; 2-я — fнабл = 3,35, fкр = 4,96; 3-я — fнабл = 3,34, fкр = 7,7; 4-я — fнабл = 4,23, fкр = 18,51. После коррекции rCSA у больных 1-й группы составила 0,69 ± 0,1; 2-й — 0,5 ± 0,13; 3-й — 0,7 ± 0,13; 4-й — 0,65 ± 0,16. В послеоперационном периоде отмечены следующие изменения: у больных 1-й группы — 1 перелом пластины, 1 миграция штифта; 2-й — 1 миграция штифта, 2 гнойных осложнения; 3-й —1 остеомиелит, 2 рефрактуры, у детей 4-й  группы осложнений не наблюдалось.

Заключение. Протокол Cross-Union является перспективным методом лечения врождённого ложного сустава, особенно в качестве первичного хирургического вмешательства. Однако выраженность положительного эффекта Cross-Union уменьшается при его применении у больных, ранее подвергавшихся хирургическим вмешательствам.

Актуальность. Синдром острой мошонки (СОМ) включает в себя ряд форм патологии (заворот яичка, асептический некроз гидатиды, воспалительные заболевания органов мошонки, травмы и др.), требующих экстренного оперативного лечения. Повышенный интерес к данной теме обусловлен увеличением частоты этих форм патологии. У детей с СОМ используется тактика раннего хирургического лечения. Проводится диагностическая скрототомия, объём оперативного вмешательства определяется в соответствии с формой патологии. При обнаружении асептического некроза гидатиды выполняется гидатидэктомия. При завороте яичка и его жизнеспособности производится деторсия яичка и его фиксация, при некрозе яичка — орхидэктомия. При воспалительных заболеваниях выполняют ревизию и дренирование мошонки. УЗИ мошонки с допплерографией является вспомогательным методом диагностики. Цель: определить частоту выявления СОМ и структуру сопутствующей патологии у детей.

Материалы и методы. В 2022–2024 гг. обследовано 624 больных в возрасте от 1 мес до 17 лет с СОМ. Средний возраст мальчиков с заворотом яичка составил 15 ± 0,8 года; с асептическим некрозом гидатиды яичка — 9,0 ± 0,6 года; с воспалительными заболеваниями (эпидидимит, орхоэпидидимит) —13,0 ± 0,4 года.

Результаты. Самой частой формой патологии яичка был асептический некроз гидатиды яичка и его придатка — у 523 (83,8%) больных. При этом отмечен рост числа заболеваний: в 2022 г. были оперированы 144 (80%) мальчика, в 2023 г. — 174 (84%), в 2024 г. — 205 (86,4%). Заворот яичка выявлен у 59 (9,4%) больных. Органосохраняющие операции с устранением заворота и фиксацией яичка были выполнены у 37 (62,7%) больных. Орхидэктомия, обусловленная поздним поступлением больных, что привело к некрозу яичка, была проведена у 22 (37,3%) больных. Ревизия яичка с дренированием мошонки при его воспалительных заболеваниях была произведена у 42 (6,7%) больных.

Заключение. Выявлено ежегодное увеличение числа детей с СОМ. Отмечено значимое увеличение асептических поражений гидатиды яичка. В трети случаев при завороте яичка была выполнена орхидэктомия, что связано с поздним обращением больных за хирургической помощью.

Актуальность. В хирургии холестеатом санирующие операции закрытого типа (раздельная аттикоантромастоидотомия) позволяют избежать осложнений, обусловленных частым воспалением трепанационной полости (после радикальной операции на ухе), но связаны с высокой частотой рецидива. Цель: определить частоту рецидива холестеатомы после раздельной аттикоантромастоидотомии у детей.

Материалы и методы. Обследован 241 ребёнок с холестеатомой среднего уха, впервые прооперированный в детском отделении патологии уха в 2019–2024 гг. В большинстве случаев (227,90%) холестеатома была на III стадии развития по классификации EAONO/JOS, занимала две и более зон среднего уха (барабанная полость, протимпанум, тимпанальный синус, аттик и сосцевидный отросток).

Результаты. Во всех случаях в срок 7–16 мес выполнена повторная ревизионная операция, по результатам которой уже окончательно определяли наличие рецидива. При отсутствии видимых дефектов неотимпанальной мембраны и связи обнаруженной холестеатомы с эпидермисом наружного слухового прохода выявленную холестеатому считали резидуальной, при обратной картине — рекурретной. Частота рецидивов составила 95 (37,7%) случаев: 22 (23,2%) случая рекуррентной холестеатомы и 73 (76,8%) случая резидуальной холестеатомы. При этом лишь в 35 случаях из 95 были признаки рестрикции диффузии по данным МРТ перед ревизионной операцией. Положительные функциональные результаты были достигнуты в 147 (58,3%) случаях в виде среднего сокращения костно-воздушного интервала на 14,5 дБ. В 92 (36,5%) случаях к моменту ревизионной операции костно-воздушный интервал увеличился (в среднем на 9,25 дБ).

Заключение. Высокая частота истинных рецидивов холестеатомы среднего уха в педиатрической практике значительно выше, чем при оценке по данным МРТ. Учитывая полученные данные, всем детям с холестеатомой среднего уха II стадии и выше после санирующей операции по закрытому типу (раздельная аттикоантромастоидотомия) целесообразно выполнение повторной ревизионной операции. Сроки выполнения ревизионной операции индивидуальны, но целесообразность её выполнения ранее, чем через год после первичной операции, сомнительна.

Актуальность. Врождённый вывих бедра является одной из ведущих форм патологии у детей, при этом применение консервативного лечения даёт положительные результаты даже при обращении больных годовалого возраста.

Описание клинического случая. Больная П., 2011 г., обратилась к ортопеду в возрасте 1 год 1 мес с жалобами на дефект походки — прихрамывание на левую ножку. При клиническом осмотре и рентгенографическом обследовании был поставлен диагноз: врождённый вывих левого бедра. Проводилось консервативное лечение этапными гипсовыми повязками по Шептуну в сочетании с курсами массажа и физиотерапии. Спустя 3 мес была устранена аддукторная контрактура. Но вправить головку бедра не представилось возможным. После этого прибегли к низведению проксимального отдела бедра путём вытяжения по оси конечности. В течение недели ребёнку выполняли вытяжение при аксиальном положении нижних конечностей фиксированных гипсовой повязкой с палкой-распоркой. В результате проведённых мероприятий вправление головки бедра было достигнуто. После этого наложенная гипсовая повязка была укреплена гипсовой спинкой для более жёсткой фиксации сустава. В таком положении ребёнок находился 1,5 мес. На контрольной рентгенограмме была выявлена отчетливая положительная динамика в виде формирования крыши вертлужной впадины. В последующем ребёнок находился в том же положении в повязке без спинки еще 5 мес. Затем в положении Лоренц III девочка находилась ещё 3 мес. К 2-летнему возрасту больная была переведена на шину Виленского, разрешена ходьба. На контрольной рентгенограмме крыша левой вертлужной впадины скошена, головка центрирована на наружную треть, незначительно отстаёт в росте, линии Шентона и Кальве восстановлены. При выполнении последующих рентгенограмм у больной в возрасте 4,5, 8 и 11 лет установлена положительная динамика в виде восстановления структуры, формы и пространственных соотношений головки левого бедра и вертлужной впадины.

Заключение. Полученные результаты консервативного лечения ребёнка с врождённым вывихом бедра, начатого в годовалом возрасте, свидетельствуют о том, что не стоит пренебрегать сроком начала консервативного лечения в связи с высокими репаративными возможностями детского организма.

Актуальность. Частым оперативным вмешательством при фимозе является циркумцизия. Первым этапом циркумцизии традиционно считается собственно обрезание, которое выполняется как классическим методом («гильотинное» обрезание); так и с помощью дорсального рассечения крайней плоти с последующим выкраиванием двух круговых лоскутов крайней плоти и их удалением, а также кругового обрезания по методике двух разрезов. В зарубежной практике часто применяют для обрезания метод Пластибелл с использованием специального пластикового кольца. Цель: улучшить результаты циркумцизии при фимозе у детей, исключить травматизацию головки полового члена с получением хорошего функционального и эстетического эффекта.

Материалы и методы. В процессе обрезания использовали «Способ измерения объёма удаляемой крайней плоти при фимозе и инструмент для его осуществления» (Патент РФ № 2417058, авт. В.С. Жуков, Ю.А. Кравцов). Инструмент-измеритель создаёт условия, при которых отсечение крайней плоти происходит в защищённом варианте, а также возможны предварительная разметка и измерение оставляемой крайней плоти. Всего было выполнено 165 циркумцизий мальчикам в возрасте от 10 мес до 10 лет. Пациентам основной группы (n = 165) операцию выполняли с использованием измерителя крайней плоти для обрезания. Контрольную группу составили 195 мальчиков, в которой применяли гильотинное обрезание без использования предлагаемого устройства.

Результаты. При использовании гильотинного обрезания у детей контрольной группы отмечено 2 (1,03%) случая повреждения губок меатуса, что потребовало гемостаза коагуляцией в 1 случае и наложения швов на головку. Процент осложнений у детей контрольной группы составил 2,56%, у мальчиков основной группы — 0,21%. У детей основной группы с применением авторского способа и измерителя повреждений головки не было, рецидивов фимоза в отдалённом периоде не отмечено. У детей контрольной группы было 4 (2,05%) случая рецидивного фимоза. У мальчиков основной группы не было ни одного случая рецидива фимоза.

Заключение. Циркумцизия с применением устройства — измерителя крайней плоти имеет преимущества перед традиционным гильотинным обрезанием и предотвращает повреждения при хирургическом лечении фимоза у детей.

Актуальность. Больные с кистами и свищами шеи составляют 1,4% больных челюстно-лицевых клиник и 2,4% — оториноларингологических стационаров. Среди дисэмбриональных кист кисты щитоязычного протока встречаются чаще всего. Несмотря на успехи хирургии этих кист, недостаточно ясны причины развития рецидивов даже при условии первичного радикального лечения. Цель: определить эффективность радикального хирургического лечения кист щитоязычного протока у детей.

Материалы и методы. За 2013–2023 гг. прооперировано 78 больных (37 мальчиков, 41 девочка) в возрасте от 4,5 мес до 16,5 лет (медиана возраста — 6,9 года). Первично хирургическое лечение получили 80,8% больных, повторно после лечения по месту жительства — 10 детей, 5 из них были с функционирующим свищом шеи. Общее число больных, обратившихся c рецидивом после ранее проведённого оперативного лечения, составило 5,8%. Во всех случаях проводилась блок-резекция кисты/свища с телом подъязычной кости.

Результаты. При проведении фистулографии у 5 детей со свищом у 3 больных обнаружена связь с корнем языка, что потребовало широкого иссечения мышечной манжеты. Рецидивы развились у 2 детей: в 1 случае — при первичной операции у ребёнка с наличием мелкокистозных включений в корне языка, в 1 случае — у ранее многократно оперированного с выраженным рубцовым процессом. В обоих случаях подтвердить наличие включений в корне языка не удалось. Обнаружение слизеобразного отделяемого из раны в раннем послеоперационном периоде у 3 больных не привело к рецидиву по данным контрольного исследования через 6 мес.

Заключение. Иссечение фрагмента мышц в области корня языка позволяет уменьшить частоту рецидивов в связи с тем, что патология щитоязычного протока часто не диагностируется при первичной операции.

Актуальность. Ортопедическая патология часто сопутствует различным неврологическим заболеваниям, таким как врождённые пороки развития мозга, детский церебральный паралич (ДЦП), нервно-мышечные расстройства, повреждения мозга, генетически обусловленные формы патологии. Часто у таких больных превалируют различные формы патологии нижних конечностей — дисплазия тазобедренных суставов (ДТС), нарушения осей нижних конечностей, их разновеликость, деформации стоп, сгибательные контрактуры. Эти деформации существенно ограничивают опору и передвижение больных. При этом основной способ их лечения — корригирующие остеотомии. Однако применение данных методов также связано с длительным ограничением опороспособности, что удлиняет и затрудняет реабилитационный период, а также выраженно отторгается самими больными. Использование методики временного блокирования зон роста позволяет менее травматично и без ограничений жизнедеятельности больных провести коррекцию деформаций и предотвратить их усугубление. Цель: определить эффективность временного эпифизиодеза у детей с нейроортопедической патологией.

Материалы и методы. Обследовано 19 детей (7 девочек, 12 мальчиков) в возрасте 5–14 лет. У этих детей были следующие формы неврологической патологии: ДЦП (GMCFS II–III) — у 11, аутизм — у 4, энцефалопатия — у 1. В группу были включены также 3 больных с синдромом Дауна. У детей выявлена ортопедическая патология: разновеликость — у 10, вальгус коленных суставов — у 6, ДТС — у 3. Для коррекции разновеликости и оси нижних конечностей проводили эпифизиодез зон роста коленного сустава, для коррекции вальгусной деформации шейки бедренной кости при ДТС — медиальный эпифизиодез.

Результаты. Лечение проводили в течение 3 лет. 18 больных закончили лечение, 1 больной продолжает курс терапии. При коррекции деформации проксимального отдела бедра у всех больных отмечено отсутствие прогрессирования увеличения шеечно-диафизарного угла. У детей с разновеликостью достигнута коррекция длины нижних конечностей. У больных с вальгусной деформацией на уровне коленных суставов также достигнута коррекция до физиологической нормы.

Заключение. Применение временного эпифизиодеза у больных с нейроортопедической патологией является предпочтительной тактикой, т. к. позволяет избежать тяжёлых оперативных вмешательств, быстро и качественно реабилитировать больного, что положительно сказывается как на физическом, так и на психоэмоциональном состоянии детей.

Актуальность. Инвагинация является самым частым видом острой кишечной непроходимости. Более распространённая илеоцекальная инвагинация (до 94%) встречается в основном у детей до 1 года. Тонкокишечное внедрение встречается редко (до 3,4%) и возникает у детей в младшем и старшем возрасте. Множественные тонкокишечные инвагинации в практике детского хирурга относятся к казуистическим.

Описание клинического случая. Девочка, 1 год 4 мес, поступила в клинику детской хирургии с давностью заболевания 18 ч. В анамнезе резкое ухудшение аппетита, периодическое выраженное беспокойство ребёнка с периодическим криком и двигательным возбуждением, частый (до 5 раз) стул кашицей бордового цвета со слизью. Госпитализирована с подозрением на инвагинацию. Ребёнок капризный, находится постоянно на руках у матери, периодически засыпает, вздрагивает, на осмотр реагирует негативно. Осмотрена через 25 мин после внутримышечного введения диазепама и дифенгидрамина: живот не вздут, мягкий, на пальпацию в мезогастрии и правой подвздошной области реагирует мимикой боли, двигательной реакцией, поворачивается на левый бок, патологические образования не пальпируются. Ректально: на перчатке слизь с комочками желтоватого и розового стула. В общем анализе крови — лейкоцитоз 14,3 × 10⁹/л. При выполнении УЗИ органов брюшной полости — печень, селезёнка, желчный пузырь без структурных изменений, повышенное газонаполнение кишечных петель, патологические образования не лоцируются, единичные мезентериальные лимфатические узлы до 1,0 см, свободной жидкости нет. Учитывая невозможность исключить острую хирургическую патологию, выполнена диагностическая лапароскопия. При ревизии: минимальное количество серозного выпота в полости таза, илеоцекальный угол без признаков деформации, аппендикс без признаков воспаления, внутренние гениталии без видимой патологии. При ревизии подвздошной кишки обнаружены 9 участков тонкокишечной инвагинации 10–40 см от илеоцекального угла, вздутие петель до участков внедрения, лимфатические узлы брыжейки 0,5–1,0 см. Выполнена поэтапная дезинвагинация, длина внедрения 1–3 см, кишечник в участках инвагинации с минимальными кровоизлияниями, отёчный. Послеоперационный период гладкий. При настойчивом расспросе в послеоперационном периоде мать призналась, что накормила ребёнка свежим домашним измельчённым в блендере борщом.

Заключение. В данном случае грубое нарушение питания привело к дискоординированной гиперперистальтике с реализацией во множественные тонкокишечные инвагинации.

Актуальность. Симптомы и признаки хронического риносинусита у детей, принятые в международных рекомендательных документах, непатогномоничны и отличаются низкой специфичностью. Со схожими симптомами, например, протекает хронический аденоидит (ХА). Достоверным методом оценки состояния околоносовых пазух (ОНП) является мультиспиральная компьютерная томография, однако её широкое использование ограничено лучевой нагрузкой. Приемлемой альтернативой может стать конусно-лучевая компьютерная томография (КЛКТ), которая даёт хорошее пространственное разрешение и реконструкцию костных структур при более низком уровне облучения. Цель: определить состояние ОНП у детей с клиническими симптомами хронического синусита с помощью КЛКТ.

Материалы и методы. Обследовано 109 детей в возрасте 3–17 лет. Средний возраст больных составил 9,70 ± 0,37 года. Мальчиков было 71 (65,1%), девочек — 38 (34,8%). Состояние ОНП оценивали по данным КЛКТ с использованием стандартной шкалы Lund–Mackay (LM) для хронического риносинусита. Величину баллов по шкале M-LM > 5 расценивали как истинный синусит, значения M-LM ≤ 5 — как минимальные изменения, которые могут сопровождать ХА.

Результаты. Оценка состояния ОНП показала, что, несмотря на наличие симптомов синусита, у 51 (46,7%) ребёнка изменений в ОНП не выявлено (M-LM = 0). У 58 (53,2%) детей изменения были выявлены, при этом у 38 (34,8%) детей изменения соответствовали истинному синуситу (M-LM > 5), тогда как у 20 (18,3%) детей изменения носили минимальный характер (M-LM ≤ 5). При этом установлена обратная корреляция между возрастом детей и состоянием ОНП. Показатель суммарного балла по шкале M-LM у детей до 4 лет составил 6,00 ± 1,64, в возрасте 5–8 лет — 6,33 ± 0,92, 9–13 лет — 5,43 ± 0,87, в возрасте 14 и старше — 5,00 ± 1,01 баллов. Чаще всего нарушения отмечались в верхнечелюстных пазухах (31,2%), передних (28%) и задних (27%) решетчатых клетках, реже — в клиновидной пазухе (10%) и ещё реже — в лобной пазухе (2,9%).

Заключение. Оценка состояния ОНП у детей с симптомами синусита показала, что в 46,7% случаев изменений в пазухах не выявлено, а истинный синусит обнаружен только в 34,8% случаев. Проведение исследования позволило конкретизировать постановку диагноза ХА и рекомендовать КЛКТ как метод скрининговой оценки состояния ОНП у детей с симптомами синусита.

Актуальность. Холестеатома (ХЛ) является распространённым заболеванием среднего уха и сосцевидного отростка у детей, но в околоносовых пазухах (ОНП) встречается крайне редко. Описано не более 30 случаев ХЛ придаточных пазух носа, из которых всего несколько — у детей. Различают первичные ХЛ, которые являются врождёнными гетерогенными тканевыми опухолями, и вторичные, которые возникают в результате хронического гнойного процесса. В ОНП ХЛ может возникнуть, когда нормальный дыхательный эпителий замещается гиперкератическим ороговевшим эпителием, что приводит к образованию пластинчатых частиц кератина и формированию холестеатомы. Часто поражаются верхнечелюстные пазухи, реже — лобные пазухи, клетки решетчатого лабиринта, клиновидная пазуха. Описан случай одностороннего поражения всех ОНП. Опыта в подходах к лечению этого заболевания ещё недостаточно.

Описание клинического случая. Больной А., 8 лет, с жалобами на припухлость в области лба, которая стала увеличиваться в течение года. При КТ ОНП выявлена деформация костных стенок лобной пазухи с участками деструкции в области задней стенки, полость пазухи заполнена однородным образованием пониженной плотности. Обращает на себя внимание узость лобно-носового кармана и уплотнение кости в этой зоне по типу костной мозоли. Учитывая выявленные анатомические особенности и возраст, решено использовать наружный доступ для удаления образования. Под эндотрахеальным наркозом наружным доступом выполнена радикальная операция на лобной пазухе справа: пазуха выполнена содержимым, напоминающим холестеатомные массы. Под контролем эндоскопов 0°, 30° всё содержимое тщательно удалено. Пазуха промыта раствором антисептика, стенки обработаны лучом CO₂-лазера, полость облитерирована костными фрагментами остеоматрикса. При гистологическом исследовании подтверждено наличие участков, похожих по строению на ХЛ. Контрольный осмотр больного проводился через 1 мес и через 1 год после операции. При КТ ОНП через год после операции визуализируется облитерированная костными фрагментами лобная пазуха, данных за рецидив образования нет. При МРТ ОНП в режиме DWI non epi — данных за рецидив ХЛ нет.

Заключение. ХЛ лобной пазухи — редкая форма патологии. Предложенный вариант лечения в виде полного удаления ХЛ с последующей облитерацией пазухи костными фрагментами без формирования соустья продемонстрировал свою эффективность в отношении ХЛ такой локализации.

Актуальность. Одной из ведущих причин младенческой смертности являются врождённые аномалии развития. Частота рождения детей с врождённой кишечной непроходимостью составляет 1 : 1500–1 : 2000 новорождённых. Сочетанная патология встречается у 30–70% детей с кишечной непроходимостью и в большей степени характерна для больных с патологией двенадцатиперстной кишки и аноректальными пороками развития, чаще наблюдаются пороки развития мочевыделительной системы и сердца. Смертность обусловлена сопутствующими формами патологии и не превышает 10%. Улучшение диагностики, лечения и выхаживания новорождённых с врождённой кишечной непроходимостью способствует уменьшению летальности до 5,4% и осложнений до 7,9%. Цель: определить летальность новорождённых детей с врождёнными пороками желудочно-кишечного тракта (ЖКТ).

Материалы и методы. Проведён анализ медицинских карт 51 умершего новорождённого из 147 поступивших детей с пороками развития ЖКТ. Среди пороков ЖКТ у новорождённых выявлены следующие формы патологии: высокая кишечная непроходимость — у 44 больных, летальный исход наблюдался у 15 (34%) детей; низкая кишечная непроходимость — у 14 детей, летальность — у 8 (57,1%); атрезия пищевода — у 24 детей, летальность — у 10 (41,6%); атрезия ануса и прямой кишки — у 54 детей, летальность — у 11 (20,4%); синдром Ледда — у 7 детей, летальность — у 4 (57,1%); мекониальный илеус — у 4 детей, летальность — у 3 (75%).

Результаты. Из прооперированных 147 новорождённых летальный исход наблюдался у 51 (34,6%) больного, их них было 36 (70,5%) недоношенных детей. У всех детей выявлены нарушения соматического фона: эксикоз III степени, аспирационная пневмония на фоне респираторного дистресс-синдрома, геморрагические нарушения, сопутствующие пороки развития — у 11 (24,4%) детей. С ростом рождаемости растет и число детей с врождёнными пороками развития. Поздняя диагностика связана, прежде всего, с тем, что врачи родильных домов ошибочно расценивают симптомы пороков развития ЖКТ как проявления незрелости ребёнка. Наш анализ показал, что большинство детей с летальным исходом в специализированное лечебное учреждение поступали с различными осложнениями, связанными с запоздалой диагностикой.

Заключение. Для снижения смертности новорождённых детей при врождённых пороках развития необходима ранняя диагностика путём координации усилий и совместной работы акушерско-гинекологической, неонатальной и хирургических служб.

Актуальность. За последние 10 лет в Республике Казахстан в клинической практике экстренной детской травматологической помощи детям и подросткам при переломах длинных трубчатых костей (ДТК) стали применять современные малоинвазивные технологии с использованием передвижных рентгеновских установок и с внутренней фиксацией титановыми эластичными стержнями, которые позволяют добиться хороших результатов лечения. Цель: улучшение результатов лечения переломов ДТК у детей и подростков.

Материалы и методы. В областной детской больнице Туркестанской области Республики Казахстан в отделении детской травматологии и ортопедии с 2020 г. внедрён метод закрытой репозиции переломов ДТК с внутренней фиксацией титановыми эластичными стержнями под контролем электронно-оптического преобразователя. За 2020–2023 гг. пролечено 3557 детей с переломами ДТК с применением различных методик оперативного лечения в зависимости от их локализации. При этом было выполнено 810 (22,77%) малоинвазивных вмешательств с использованием титановых эластичных стержней при диафизарных переломах ДТК.

Результаты. Из 810 прооперированных больных переломы бедренной кости были выявлены у 273 (29,25%), переломы костей голени — у 219 (27,03%), переломы костей предплечья — у 201 (24,81%), переломы плечевой кости — у 153 (18,88%). После внедрения малоинвазивной технологии средняя продолжительность нахождения больного в стационаре составила 5,5 койко-дня (в 2019 г. — 7,2 койко-дня). Введение титановых стержней проводили из малых разрезов 1,0 см в зависимости от сегмента конечности. Закрытая репозиция переломов ДТК с внутренней фиксацией эластичными титановыми стержнями у детей и подростов является эффективным малоинвазивным методом, который позволяет одномоментно провести остеосинтез на 2 и более сегментах при множественных повреждениях костей опорно-двигательного аппарата. В послеоперационном периоде гипсовую иммобилизацию в большинстве случаев не применяли, за исключением многооскольчатых и фрагментарных переломов на короткий срок (не более 2 нед).

Заключение. Малоинвазивная технология остеосинтеза с установкой титановых стержней позволяет приступить к ранней разработке смежных суставов и может быть рекомендована как метод выбора при лечении переломов ДТК у детей.

Актуальность. При коррекции килевидной деформации грудной клетки (КДГК) используется малоинвазивная техника, основанная на пластичных свойствах грудино-реберного комплекса с использованием специальных пластин. Возраст ребёнка и форма КДГК при выборе оперативного лечения являются значимыми факторами для достижения хороших результатов лечения. Однако воздействие силы упругости, которая сопровождается длительным болевым синдромом и снижением экскурсии лёгких, негативно сказывается на состоянии детей в послеоперационном периоде. Выбор оптимального возраста и формы КДГК при малоинвазивной торакопластике является актуальной задачей детской хирургии. Цель: улучшить результаты лечения детей с КДГК.

Материалы и методы. В отделении детской травматологии и ортопедии было прооперировано 9 мальчиков с врождёнными КДГК по методу H. Abromson. Возраст больных: 13 лет — 5 детей, 14 лет — 4 детей. Форма грудной клетки — симметричная деформация груди.

Результаты. Малоинвазивная коррекция КДГК по методу H. Abromson с использованием специальных пластин действует, подобно ортодонтическим брекетам; имплантат находится в предгрудинном положении, что снижает риск торакальных осложнений. Идеальным временем для операции является период быстрого роста организма — 13–14 лет. Оперативное лечение проводили под интубационным наркозом, средняя длительность операции — 80 мин. В послеоперационном периоде 1 сут больные находились в реанимационном отделении для купирования болевого синдрома, в дальнейшем в течении 2 сут адекватное обезболивание проводили в условиях профильного отделения. Активизировали больного на 3-и сутки, выписывали на 7-е сутки после операции. Ближайший и отдалённый послеоперационный период без осложнений, рецидивов нет.

Заключение. Торакопластика по H. Abromson детям 13–14 лет с симметричной формой КДГК является методом выбора при лечении этой формы патологии.

Актуальность. Безоар желудка — это инородное тело, формирующееся в желудке при проглатывании веществ натурального или синтетического происхождения. Безоары у детей — редкость. Они вызывают обтурацию просвета желудочно-кишечного тракта (ЖКТ), манифестируя клиникой кишечной непроходимости (КН), как правило, высокой. Внимания требуют дети с психоневрологическими отклонениями, поступающие в стационар с синдромом рвоты неясного генеза.

Описание клинического случая. Мальчик, 9 лет, поступил в отделение после рвоты инородными телами (ИТ) — кусочками ткани. На обзорной рентгенограмме органов брюшной полости данных за контрастное ИТ не выявлено. В крови — лейкоцитоз (до 23,7 × 10⁹/л). Учитывая данные анамнеза, проведена фиброгастродуоденоскопия: желудок заполнен комком разноцветных лент. Удалось удалить три ленты длиной до 40 см. При осмотре видно, что ленты переходят в дуоденум, попытки их удалить безрезультатны. Принято решение провести оперативное вмешательство. Выполнены верхнесрединная лапаротомия, ревизия органов брюшной полости. В просвете тощей кишки в 50 см от связки Трейца плотное ИТ размерами 7,5 × 10 см, после него кишка спавшаяся. Изменённая петля тощей кишки гофрирована в виде арки, от ИТ идёт тяж до связки Трейца, в желудке — ИТ размерами до 5,5 × 4,0 см, связанное с дуоденумом. Произведена энтеротомия, ИТ (клубок из тканевых шнурков) удалено частично. Для полного удаления безоара проведена гастротомия, удалён узел из шнурков, извлечены шнурки, находящиеся в тощей кишке, проведены санация и послойное ушивание брюшной полости. Диагноз: тканевой безоар желудка и тощей кишки, осложнённый острой обтурационной высокой КН. В раннем послеоперационном периоде ребёнок находился в реанимации. Проводилась декомпрессия верхних отделов ЖКТ, антибактериальная, гастропротекторная, симптоматическая терапия, продлённая эпидуральная анальгезия. Энтеральное питание начато с 1-х суток водой, с 3-х суток — жидкой смесью. Самостоятельный стул был на 6-е сутки после операции. Установлено, что ребёнок состоит на диспансерном учёте у психиатра по поводу аутизма, не контактен. Выявленный безоар является первым эпизодом, когда было замечено проглатывание больным несъедобных предметов. Больной выписан на 10-е послеоперационные сутки в удовлетворительном состоянии.

Заключение. У детей с психическими отклонениями с клиникой высокой КН, в том числе изолированным синдромом рвоты, рекомендовано исключить ИТ ЖКТ как причину заболевания. При диагностике ИТ пищеварительной системы и отсутствии возможности эндоскопического извлечения показано оперативное лечение с целью восстановления проходимости ЖКТ. Доступ выбора — лапаротомия с возможностью полноценной ревизии органов брюшной полости и исключения наличия ИТ на разных уровнях ЖКТ.

Актуальность. Блуждающая селезёнка является редким заболеванием в детском возрасте. Клиническая картина очень вариабельна. Учитывая неспецифические клинические симптомы и потенциальные осложнения, связанные с блуждающей селезёнкой, необходимо широкое применение лучевых методов диагностики и миниинвазивных технологий оперативного лечения.

Описание клинического случая. Девочка, 16 лет, госпитализирована по экстренным показаниям с болями в животе. При пальпации живота над лоном и в левой половине брюшной полости определяется край подвижного объёмного образования. При УЗИ брюшной полости выявлено, что селезёнка размерами 127 × 48 мм, площадью 48 см², эхогенность незначительно повышена, эхоструктура однородная, форма обычная, контуры ровные, визуализируется в левой подвздошной области, ротирована. Селезёночная артерия: скорость кровотока 35 см/с, индекс резистентности 0,62, средняя максимальная скорость 22 см/с — норма. Селезёночная вена: диаметр 5 мм, скорость кровотока 9 см/с — норма. Заключение: подвздошная дистопия селезёнки. Выполнена спиральная компьютерная томография брюшной полости с болюсным введением контрастного вещества. Селезёнка расположена в малом тазу, денситометрические показатели паренхимы в пределах нормы. В результате обследования установлен диагноз: Дистопия, перекрут селезёнки. С учётом данных клинико-инструментального обследования сформулированы показания к оперативному вмешательству. Больной была выполнена лапароскопическая спленопексия путём фиксации селезёнки в забрюшинном кармане в левом боковом канале. Продолжительность операции составила 140 мин. Послеоперационный период в стационаре — 6 сут. Осложнений в послеоперационном периоде не наблюдалось. При контрольном осмотре через 3 мес состояние больной удовлетворительное, жалоб не предъявляет. При УЗИ брюшной полости: селезёнка расположена в забрюшинном пространстве слева. Линейные размеры селезёнки уменьшились на 3 см.

Заключение. Перекрут блуждающей селезёнки у детей является крайне редким заболеванием, входит в симптомокомплекс острой ишемии органов брюшной полости и требует проведения оперативного вмешательства по экстренным или срочным показаниям. Методом выбора оперативного лечения при перекруте блуждающей селезёнки является органосохраняющая операция, включающая лапароскопическую деторсию и ретроперитонизацию органа.

Актуальность. Врождённые пороки относятся к числу основных причин неонатальной смертности. В неонатальном периоде чаще встречаются простые пороки сердца: дефекты межпредсердной перегородки, дефекты межжелудочковой перегородки, открытый артериальный проток. Цель: определить эпидемиологию врождённых пороков сердца у новорождённых детей.

Материалы и методы. Проведён анализ медицинской документации: форма 097/у — история развития новорождённого. В исследование были включены больные с врождёнными пороками сердца (ВПС), диагностированными в периоде новорождённости. Группу наблюдения составили 759 детей с ВПС.

Результаты. Частота ВПС среди новорождённых детей г. Гродно и Гродненской области за последние 5 лет была практически одинаковой — 1,7–2,2% (1,88 ± 0,5%). Одинаково часто ВПС встречались у мальчиков и девочек: 48,75 и 51,25%. ВПС достоверно чаще были у детей, родители которых проживали в городе, чем у детей из сельской местности: 75,1% против 24,9% (p < 0,05). При анализе данных материнского анамнеза выявлено, что 31,23% детей с ВПС родилось у женщин в возрасте 25–30 лет, 27,54% — 30–35 лет, 18,31% — 20–25 лет, 16,07% — 35–40 лет, меньше всего родилось детей с ВПС у женщин младше 20 лет (1,98%) и старше 40 лет (4,87%). При этом установлено, что дети с ВПС были рождены матерями из резерва родов и меньше всего юными и возрастными женщинами. При анализе структуры ВПС выявлено, что лидирующее место среди ВПС в неонатальном периоде занимают дефекты межпредсердной перегородки (ДМПП) — 49,9% и дефекты межжелудочковой перегородки (ДМЖП) — 46,81%, на 2-м месте — открытый артериальный проток — 8,17%, 3-е место приходится на стеноз клапана лёгочной артерии — 1,45%, на долю всех остальных ВПC — 6,19%. В 7,25% случаев выявлено сочетание ДМПП и ДМЖП.

Заключение. Частота ВПС среди новорождённых детей Гродно и Гродненской области за последние 5 лет составила 1,88 ± 0,5%. Матери детей с ВПС чаще проживали в городе, чем в сельской местности. Новорождённые с ВПС достоверно чаще рождались у матерей в возрасте 25–35 лет. В структуре ВПС у новорождённых на 1-м месте стоят септальные дефекты.

Актуальность. В последнее время участились случаи проглатывания детьми различных металлических предметов в связи с их наличием в детских игрушках и их недостаточной фиксацией, это несёт огромную опасность для маленьких пациентов.

Описание клинического случая. Мальчик, 2 года, мать обратились в приёмное отделение с жалобами на откусывание ребёнком части медицинского стеклянного термометра. При этом ухудшения состояния ребёнка не выявлено. При обращении выполнена обзорная рентгенография органов брюшной полости, на которой была обнаружена случайная находка: рентгеноконтрастное инородное тело (винт длиной до 1 см), проекционно расположенное в правой подвздошной области. Учитывая отсутствие анамнестических данных о сроках проглатывания данного инородного тела, были даны рекомендации на амбулаторном этапе наблюдения с последующим рентгеновским контролем на 3-и сутки после первичного обращения. При контрольном обследовании через 3 дня инородное тело сохраняется в прежнем месте. В связи с отсутствием положительного пассажа инородного тела по кишечнику в течение 3 дней наблюдения в стационаре было принято решение о проведении диагностической лапароскопии, при которой выявлено наличие спаечных сращений в области червеобразного отростка, деформирующих его зигзагообразно. В области верхушки червеобразного отростка определяется плотное инородное тело. Выполнена лапароскопическая аппендэктомия лигатурным способом. Червеобразный отросток удалён через нижнюю пупочную точку, в его просвете определено инородное тело — винт. Послеоперационный период протекал гладко, ребёнок выписан на 5-е сутки после операции.

Заключение. Инородное тело аппендикса является одной из редко встречающихся локализаций инородных тел не только в детской, но и во взрослой практике. Диагностика в данном случае крайне затруднительна, иногда требуется проведение внутрипросветных исследований при соответствующем оснащении клиники. Доступными методами диагностики являются рентгенография и УЗИ органов брюшной полости.

Актуальность. Несмотря на внедрение малоинвазивных эндоскопических технологий лечения обструктивных уропатий, уретероцистоанастомоз (УЦА) остаётся золотым стандартом хирургии уретеровезикального соустья. Цель: определить эффективность УЦА при мегауретере у детей с оценкой технологии его выполнения, эффективности и безопасности.

Материалы и методы. Проведён проспективный анализ собственных наблюдений 105 больных с мегауретером (168 экстравезикальных реимплантаций мочеточников) и обзор данных литературы.

Результаты. В 110 случаях выполнен первичный экстравезикальный УЦА, в остальных — повторный после ранее выполненных оперативных вмешательств (27 случаев после операции Коэна, 23 — после УЦА по Политано–Леадбеттеру, 4 — после экстравезикального анастомоза, 4 — после лапароскопического поперечного УЦА). Анализировали возраст на момент выполнения хирургического вмешательства, технологию и метод УЦА, в том числе моделирование мочеточника по ширине, результаты оперативного лечения. Анализ литературы показал, что при реимплантации мегауретера используются методики Коэна и экстравезикальные методы, в последние годы выполняемые трансвезикальными и лапароскопическими, в том числе роботоассистированными, методами. Данные литературы сравнивают методы анастомоза мегауретера с таковыми при пузырно-мочеточниковом рефлюксе, не выделяя особенностей операции при широком мочеточнике. Показано, что у детей до 2 лет УЦА сопряжён с худшими результатами. Анализ собственных данных состояния УЦА после ранее выполненных вмешательств на уретеровезикальном соустье (УВС) выявил технические ошибки и особенности методов, приводящих к осложнениям и необходимости повторной реконструкции УВС, к которым относится формирование афункционального тоннеля, состояние мочеточника с выраженной фасцией Вальдейера, не позволяющее восстановить его адекватную сократительную активность, гиперактивность детрузора, низкая секреция почки. Это требует максимально адаптированных малоинвазивных технологий формирования подслизистого тоннеля с продлённым его дренированием и использованием дренажей большего диаметра.

Заключение. УЦА при мегауретере у детей должен выполняться в соответствии с принципами реконструкции повреждённых мочевых путей с учётом врождённой дисплазии мочеточника, состояния детрузора и секреторной функции почки, определяющей перспективный диурез по неоуретеровезикальному соустью.

Актуальность. Частота патологического сужения крайней плоти, требующего оперативного лечения у детей, остаётся высокой. При этом сочетание фимоза с клинической картиной скрытого полового члена является частой хирургической находкой. Выполнение типичной циркумцизии в таком случае приводит к дефициту тканей и ятрогенному рубцовому укорочению пениса либо повторной стриктурной рубцовой деформации препуциальной ткани в случае экономной циркумцизии. Предлагаемые хирургические способы решения этой задачи разнообразны. Цель: усовершенствовать технику фиксирующей контурной пластики полового члена для унификации этапов операции и достижения лучших косметических результатов.

Материалы и методы. Выполнено 48 операций детям в возрасте 3–15 лет. Обязательными этапами операции фиксирующей контурной пластики полового члена являлись интубация уретры катетером; фиксация головки полового члена нитью-держалкой; разметка кожных ориентиров для последующей фиксации; предварительное продольное рассечение суженной части препуция; полный дегловинг полового члена до уровня поддерживающей связки без её пересечения; дорзальная фиксация основания кожного футляра к белочной оболочке пениса двумя сквозными швами; экономное иссечение излишков крайней плоти; ненатяжное восстановление кожного покрова пениса с ликвидацией вентрального дефицита за счёт перемещённых дорзальных лоскутов; компрессионная повязка и шинирование пениса фиксированным уретральным катетером на 6 дней. Среднее время операции 30 мин. Получаемые результаты хирургического лечения (критерии эффективности): анатомический контур ствола полового члена в пропорции к диаметру головки не менее 2 : 1 у больных раннего возраста и в пропорции 3:1 у пациентов школьного возраста; полностью открытая головка пениса. Срок наблюдения 1 год.

Результаты. Эффект лечения достигнут в полном объёме у 44 больных. Все родители оценили достигнутый косметический результат как удовлетворительный.

Заключение. Предлагаемый хирургический метод лечения данной сочетанной патологии полового члена — фиксирующая контурная пластика полового члена — позволяет эффективно корректировать анатомическую аномалию, достигая хорошего косметического результата. В предлагаемой модификации метод легко воспроизводим и при соблюдении технологии не приводит к интраоперационным осложнениям.

Актуальность. Плановые операции по поводу паховой грыжи у детей одни из часто выполняемых в детских хирургических отделениях. Более 96% паховых грыж у детей являются косыми и возникают вследствие персистенции влагалищного отростка брюшины. Несмотря на меньшую частоту встречаемости паховой грыжи у девочек, эта форма патологии у них чаще носит двусторонний характер и сочетается с пупочной грыжей. В младенчестве грыжевым содержимым часто являются придатки матки с риском их ишемического поражения. До настоящего времени способы оперативного лечения паховой грыжи у девочек не стандартизированы и остаются предметом дискуссий. Цель: определить эффективность и преимущества лапароскопической герниорафии у девочек перед открытыми хирургическими методиками.

Материалы и методы. Проведён ретроспективный анализ 47 медицинских карт девочек с диагнозом «паховая грыжа», находившихся на лечении в 2024 г. Хирургическое лечение выполняли методом лапароскопической внебрюшинной герниорафии, разработанным в клинике.

Результаты. Из 47 паховых грыж 20 были правосторонними грыжами, 7 — левосторонними, 20 — двусторонними, до операции диагноз «двусторонняя грыжа» был выставлен 5 больным, метахронная грыжа была обнаружена у 33% девочек с предоперационным диагнозом односторонней грыжи, у 3 больных была проведена симультанная операция по пластике пупочной грыжи. У одной из больных интраоперационно был обнаружен синдром Рокитанского–Кюстера. Длительность операции при односторонней паховой грыже составляла 14 мин, при двусторонней — 26 мин. За счёт интраоперационного применения местных анестетиков использование аналгетиков после операции однократно у 27 (57,45%) детей. Средняя длительность пребывания в стационаре составила 5,9 койко-дней, из них до операции 2 койко-дня. При этом по хирургическому статусу 72,34% больных могли быть выписаны через 1 сут после операции, но их дальнейшее пребывание было обусловлено ограниченными возможностями амбулаторного звена по месту жительства. Осложнений в послеоперационном периоде не наблюдалось.

Заключение. Лапароскопическая герниорафия у девочек с паховой грыжей является методом выбора. Послеоперационный период протекает гладко. Использование аналгетиков минимизируется за счёт интраоперационного применения местного анестетика. Косметический эффект оптимален.

Актуальность. Частыми инородными телами в желудочно-кишечном тракте (ЖКТ) детей являются: монеты, элементы питания, мелкие игрушки или их части, украшения, упаковка продуктов питания, скобяные изделия. Особую опасность представляют большие куски пищи. В последнее время участились случаи проглатывания сувенирных предметов из известных сетевых супермаркетов. Цель: определить структуру госпитализированных больных с инородными телами в верхних отделах ЖКТ.

Материалы и методы. Обследовано 73 больных в возрасте от 4 мес до 14 лет. Из них было 30 девочек и 43 мальчика.

Результаты. Эзофагогастродуоденоскопию (ЭГДС) проводили как для окончательного установления диагноза, так и для выполнения лечебных мероприятий при его подтверждении. Все эндоскопические манипуляции детям с подозрением на инородное тело выполняли в условиях наркоза. После извлечения любого инородного тела мы осматривали все доступные верхние отделы ЖКТ на наличие возможных повреждений и других инородных тел. Из наблюдавшихся 73 больных у 35 (48%) детей инородное тело не прошло пищевод, у 29 (40%) детей — желудок. У 9 (12%) больных инородное тело не было выявлено или мигрировало с пищей дистальнее начальных отделов тощей кишки. В 47 (64%) клинических случаях основным извлекаемым инородным телом были монеты. Далее по частоте выявления были игрушки и их детали, магниты и пищевой завал по 4 случая, элементы питания и декоративные стеклянные шары обнаружены по 3 раза и по 1 случаю выявляли соответственно саморез, украшение и ключ. Детям, у которых был ликвидирован пищевой завал, выполняли биопсию слизистой оболочки пищевода для исключения эозинофильного эзофагита.

Заключение. Инородные тела верхних отделов ЖКТ являются частой причиной госпитализации ребёнка в стационар. Сувенирные предметы из известных сетевых супермаркетов несут в себе угрозу для детей младшего возраста. Все ЭГДС необходимо проводить под наркозом.

Актуальность. Несмотря на различия в биомеханике методики артроэреза и удлиняющей остеотомии пяточной кости оцениваются как равнозначные по эффективности при лечении мобильной плоско-вальгусной деформации стопы. Подтаранный артроэрез — установка имплантата в подтаранный синус, который позволяет устранить чрезмерное межосевое смещение между таранной и пяточной костью. Актуальными вопросами являются выбор метода лечения и предоперационное планирование параметров сформированного диастаза, исходя из клинической формы плоскостопия для уменьшения числа случаев гипо- и гиперкоррекции деформации. Цель: определить эффективность оперативного лечения детей с плоско-вальгусной деформацией стоп различных клинических форм при выполнении удлиняющей остеотомии пяточной кости и подтаранного артроэреза.

Материалы и методы. Обследовано 116 детей в возрасте 12–17 лет с симптоматическим мобильным плоскостопием II–III степени. Все больные были распределены по формам патологии: 1-ю группу составили 64 больных, которым была выполнена удлиняющая остеотомия пяточной кости; 2-ю — 52 больных, которым был выполнен артроэрез. Каждую группу больных дополнительно распределили на две подгруппы: с абдукто-плоско-вальгусной деформацией и с плоскостопием без вальгусной установки заднего отдела. Для анализа эффективности оперативного лечения использовали динамическую оценку рентгенометрических показателей и данные опросника AOFAS в баллах до и после операции.

Результаты. Плоскостопие без вальгусной установки заднего отдела эффективно устраняли методом удлиняющей остеотомии пяточной кости с формированием диастаза прямоугольной формы. После выполнения подтаранного артроэреза у больных данной подгруппы отмечалась коррекция таранно-пяточного угла в прямой и боковой проекциях; однако в динамике была выявлена недостаточная коррекция угла продольного свода за счёт сохранения угловой деформации на уровне клино-ладьевидного сустава. В подгруппе больных с абдукто-плоско-вальгусной деформацией эффективная коррекция происходила при формировании диастаза клиновидной формы. Тенденция к гиперкоррекции отмечена у больных, которым выполняли формирование диастаза трапециевидной и прямоугольной формы.

Заключение. Дифференцированный выбор формы и размеров диастаза при выполнении удлиняющей остеотомии пяточной кости позволяет улучшить эффективность лечения симптоматического плоскостопия у детей старшего школьного возраста. Использование метода подтаранного артроэреза у больных с клиникой продольного плоскостопия без клинически значимой вальгусной установки заднего отдела приводило к гипокоррекции деформации.

Актуальность. Мешковидная толстая кишка — редкая врождённая аномалия, при которой отсутствует анальное отверстие, а толстая кишка значительно расширена в виде сумки. Этот порок называют «ректальный мешок» (РМ). По данным литературы этот врождённый порок развития (ВПР) встречается в некоторых странах Востока и является чрезвычайно редким на Западе, в связи с этим практически отсутствуют статистические данные. В 2021 г. в «Африканском журнале детской хирургии» опубликована статья, в которой за последние 7 лет представлены 754 случая диагностики аноректальных мальформаций, из них 7,6% пороков составил РМ, преимущественно у мальчиков. Среди всех разновидностей РМ преобладал IV тип.

Описание клинического случая. В 2024 г. в нашей клинике пролечены 2 ребёнка с РМ. У первого ребёнка аноректальная мальформация была диагностирована антенатально. Проведён пренатальный консилиум. После рождения анус отсутствовал, живот резко увеличен в объёме. По данным лучевых методов обследования, не исключались внутриутробная перфорация кишечника, каловый перитонит. Выполнен лапароцентез. В последующем при ревизии брюшной полости выявлено укорочение толстой кишки, все отделы ободочной кишки до сигмовидной диаметром до 3 см, в просвете вязкий меконий. Нисходящая толстая кишка переходила дистально в резко расширенный, шаровидной формы участок диаметром до 6–7 см, занимающий полость малого таза и сообщающийся с полостью мочевого пузыря по его задней стенке. Толстая кишка была пересечена выше полости РМ, сформирована терминальная колостома. У второго ребёнка ВПР антенатально не диагностирован. При рождении были выявлены множественные ВПР, в том числе отсутствие ануса. При выполнении УЗИ и рентгенографии органов брюшной полости заподозрен РМ. Оперативное вмешательство завершилось формированием раздельной десцендостомы. При диагностическом поиске у обоих детей выявлен IV тип РМ в сочетании с агенезией копчиковых и 4–5 крестцовых позвонков. Дети были выписаны при восстановлении функции желудочно-кишечного тракта и стойких весовых прибавках на медицинскую паузу с планированием этапной коррекцией ВПР на уровне федерального центра.

Заключение. РМ — редкий сложный ВПР как на антенатальном, так и на постнатальном этапе диагностики, требует оптимального способа коррекции, однако кишечную непроходимость у таких детей необходимо разрешать сразу после рождения путём формирования колостомы для полного отключения РМ. Такая тактика способствует нормальному развитию ребёнка в период подготовки к радикальному оперативному вмешательству.

Актуальность. Кистозная мальформация холедоха (КМХ) — достаточно редкий порок развития билиарной системы. Информации по совершенствованию диагностики, способам устранения порока и восстановления адекватного желчеоттока после оперативного лечения КМХ немного. Цель: определить эффективность хирургического лечения кистозной мальформации холедоха у детей

Материалы и методы. Частота рождения ребёнка с КМХ низкая, и, по данным нашего региона, оперативное лечение требуется 1–3 детям в год. За 2005–2024 гг. было пролечено 46 детей с КМХ в возрасте от 4 мес до 14 лет, из них 39 девочек. Всем больным проведено полное клинико-лабораторное обследование, но ключевая роль в достоверном диагнозе принадлежит УЗИ органов брюшной полости (поисковый скрининг), и МР-холангиографии (4 типа по Todani). При КМХ показания к её удалению абсолютные, технология коррекции желчеоттока предусматривает иссечение кистозно-изменённого холедоха и формирование билиодигестивного анастомоза.

Результаты. В клинической картине КМХ типичная триада симптомов была отмечена только у 3 (6,5%) детей. Преобладал абдоминальный болевой симптом (92% случаев) с тошнотой и рвотой у всех больных. Перемежающаяся желтуха диагностирована у 22 (47,8%) детей. Размеры КМХ варьируют от 40 до 60 мм в диаметре (n = 40; 86,9%), но встретилось по 1 случаю более 60 и 80 мм в диаметре. Типичным вариантом КМХ являются веретенообразные кисты холедоха (n = 35; 76,1%). Наряду с КМХ имелось расширение и внутрипечёночных желчных протоков (n = 11; 23,9%). Патологические изменения желчного пузыря выявлены практически во всех случаях: гипоплазия (n = 18; 39,1%), деформация (n = 24; 52,2%), отсутствие пузырного протока (n = 9; 19,6%). Лапаротомию выполняли доступом Федорова. Наложению билиодигестивного анастомоза на отключённой петле по Ру предшествовали холецистэктомия и иссечение КМХ. Затем формировали позадиободочный гепатикоеюноанастомоз однорядным швом. Послеоперационные осложнения: несостоятельность анастомоза (2), кровотечение из зоны анастомоза (2) — ликвидированы оперативным и консервативным путём. Летальных исходов не было. Морфология: в 69,2% случаев определялось хроническое воспаление стенки кисты холедоха разной степени активности, вплоть до некроза, у 30,7% больных были признаки аденомиоза. Обследование в сроки 12–36 мес установило полноценность желчеоттока и отсутствие образований в гепатобилиарной зоне.

Заключение. КМХ у детей требует оперативного лечения до развития неблагоприятных осложнений в виде камнеобразования, обструкции, воспаления.

Актуальность. Кишечная непроходимость у новорождённых детей с экстремально низкой массой тела (ЭНМТ) является сложной задачей неонатальной хирургии в связи с трудностями диагностики, хирургического ведения и высоких рисков осложнений, в том числе с риском развития синдрома короткой кишки. Мекониевый илеус (МИ) является одной из самых частых форм кишечной непроходимости у недоношенных новорождённых. Цель: определить особенности оперативного лечения МИ у недоношенных новорождённых детей с ЭНМТ.

Материалы и методы. Проведен ретроспективный анализ 37 случаев МИ у недоношенных новорождённых с ЭНМТ, находившихся на лечении в отделении реанимации и интенсивной терапии новорождённых в 2019–2025 гг. Масса тела больных варьировала от 450 г до 990 г (медиана 720 г). Гестационный возраст составил 22–32 нед (медиана 26 нед).

Результаты. У 18 детей кишечная непроходимость была разрешена консервативными методами. У 19 детей потребовалось хирургическое вмешательство из-за осложнённого течения МИ. Оперативное лечение включало лапаротомию, ревизию и санацию брюшной полости. Интраоперационно было выявлено резкое расширение тощей и проксимальных отделов подвздошной кишки с обструкцией дистальных сегментов, участками ишемии, предперфорации, фибринозными наложениями, субсерозными кровоизлияниями и наличием плотного мекония и каловых камней. Перфорация чаще располагалась на 20–40 см проксимальнее илеоцекального угла. Проводили резекцию поражённого участка кишки с формированием двойной энтеростомы и площадкой для последующего магнитно-компрессионного анастомоза (МКМА). Магнитные плашки устанавливали в стому не ранее 14 сут после операции. Критерием формирования межкишечного соустья служило появление эффективного стула через прямую кишку. Ликвидация стомы проводилась в плановом порядке по достижении массы тела больного 2 кг. Летальность прооперированных детей в отдалённом послеоперационном периоде составила 21% (n = 4) вследствие развития сепсиса.

Заключение. При неэффективности консервативного лечения МИ у новорождённых с ЭНМТ показано хирургическое вмешательство с формированием двойной кишечной стомы и площадкой для МКМА. Ранняя установка магнитных плашек не привела к развитию осложнений. Несмотря на современные методы лечения, МИ у недоношенных детей сопряжён с высоким риском летального исхода, преимущественно связанного с развитием сепсиса.

Актуальность. Мочекаменная болезнь (МКБ) — это хроническое системное заболевание, являющееся следствием метаболических нарушений или влияния факторов внешней среды и проявляющееся образованием камней в верхних мочевых путях. МКБ занимает значимое место в структуре урологической патологии у детей. Особенности обмена веществ, возрастные трудности диагностики и высокая вероятность рецидивов определяют необходимость всестороннего анализа клинической картины МКБ и эффективности применяемого лечения. Цель: определить клинико-метаболические особенности МКБ у детей.

Материалы и методы. Обследовано 145 детей в возрасте 2–17 лет с МКБ. Средний возраст больных составил 8,9 ± 3,1 года. Анализировали жалобы, клинические проявления, данные лабораторных и инструментальных исследований; определяли химический состав камней, характер метаболических нарушений, виды медикаментозного и хирургического лечения МКБ.

Результаты. Болевой синдромом отмечался у 101 (70%) ребёнка, микрогематурия — у 34 (23%), бессимптомное течение — у 10 (7%). Метаболические нарушения были выявлены у 110 (76%) детей: гиперкальциурия — у 63 (43%), оксалурия — у 52 (36%), гипоцитратурия — у 27 (19%), сочетание нескольких нарушений — у 3 (2%). Камни в почечной лоханке были обнаружены у 72 (50%) детей, в мочеточниках — у 46 (32%), в мочевом пузыре — у 27 (18%). По составу преобладали оксалаты кальция (58%), струвиты (21%), ураты (13%), смешанный состав камней был у 8% больных. У 47% детей отмечалась наследственная предрасположенность к формированию МКБ, у 42% больных были выявлены нарушения водного режима. Медикаментозное лечение включало: цитратные смеси (40%), тиазидные диуретики (18%), аллопуринол (12%), а также комбинации фитопрепаратов в составе комплексной литокинетической терапии для повышения её эффективности при обеспечении противовоспалительного, антиадгезивного, диуретического и спазмолитического эффектов.

Заключение. Метафилактика МКБ в зависимости от типа литогенных нарушений и применяемой терапии у детей позволяет уменьшить риск рецидива камнеобразования.

Актуальность. Врождённый радиоульнарный синостоз (ВРУС) — аномалия предплечья, при которой нарушается самообслуживание ребёнка. Цель: определить эффективность лечения и потенциал коррекции ВРУС при малоинвазивной деротационной остеотомии зоны синостоза и двухуровневой остеотомии предплечья у детей.

Материалы и методы. Обследовано 20 больных в возрасте 4–15 лет, которые были распределены на 2 группы по возрасту и тяжести деформации. На основе данных компьютерной томографии (КТ) до и после операции в программе Materialise Magics 3D проводили расчёт коррекции.

Результаты. Первую группу составили дети младшего возраста (4–6 лет), которым была выполнена малоинвазивная деротационная остеотомия зоны синостоза. Деротационный маневр осуществлён на осевой спице в костномозговом канале локтевой кости. С 2018 г. было проведено 17 вмешательств у детей с пронационной установкой предплечья до 90°. Неврологические осложнения были выявлены у 3 больных. На основании данных КТ у этих больных сопоставляли модели костей, точкой отсчёта принят локтевой отросток. Пример: больной 5 лет, справа пронация клинически 85°. В результате операции смещение лучевой кости в кистевом суставе составило 57°, пястных костей — 62°. При указании оси вращения на осевой спице и остеотомии рассчитан угол коррекции, который составил 65,8°.

Вторую группу составили дети старшего возраста (11–15 лет). У этих больных была выявлена пронация кисти более 90°, тыльный подвывих головки локтевой кости, выраженная саблевидная деформация лучевой кости. Больным этой группы была выполнена двухуровневая остеотомия. В костномозговой канал локтевой кости также вводилась осевая спица. С 2018 г. проведено 3 вмешательства, во всех случаях выявлялась преходящая невропатия лучевого нерва. Пример: больной 12 лет, слева пронация кисти 100°. Разворот суставных поверхностей лучевой кости в кистевом суставе составил 86°, поворот относительно оси вращения по спице в локтевой кости 89°. На модели отмечена компенсация саблевидной деформации лучевой кости со смещением по ширине диафиза ⅔. Преходящая невропатия глубокой ветви лучевого нерва регрессировала в течение недели.

Заключение. 3D-моделирование позволяет точно определять градус коррекции и уровень остеотомии. Двухуровневая остеотомия эффективна при тяжёлых деформациях более 90° у старших детей и устраняет саблевидную деформацию лучевой кости. Малоинвазивная остеотомия связана с меньшим риском неврологических осложнений и подходит для лечения детей младшего возраста при деформации менее 100°.

Актуальность. Лечение больных с наследственными гемолитическими анемиями является сложной задачей. У большинства нозологических форм, особенно у больных с несфероцитарной гемолитической анемией, отсутствует патогенетическая терапия. Для больных с мембранопатиями (наследственным сфероцитозом) радикальным методом лечения остаётся спленэктомия. Показания к операции определяет лечащий врач-гематолог на основании стандартов ведения больных с наследственным сфероцитозом. Абсолютные показания: тяжёлое и среднетяжёлое течение анемии Минковского–Шоффара; наличие желчнокаменной болезни (ЖКБ), возникшей вследствие текущего гемолиза.

Относительные показания: лёгкое течение наследственного сфероцитоза без гемотрансфузий, но с признаками непрерывно текущего гемолиза и риском развития ЖКБ.

Все больные перед спленэктомией обязательно вакцинируются по национальному календарю против менингококковой инфекции, гемофильной палочки и пневмококка. Цель: определить эффективность лапароскопической спленэктомии у детей.

Материалы и методы. За 2020–2024 гг. было оперировано 36 больных в возрасте 5–13 лет, средний возраст больных составил 7,8 года. Среди больных преобладали девочки (20/16). Необходимое оборудование: ультразвуковой гармонический скальпель (мобилизация селезёнки), электролигирующий инструмент (LigaSure) для пересечения сосудистой ножки.

Результаты. Для извлечения селезёнки был использован эндоскопический контейнер 15 мм. Этапы спленэктомии: ревизия брюшной полости, мобилизация селезёнки, пересечение селезёночно-желудочной и селезёночно-почечной связки, выделение и пересечение сосудистой ножки, извлечение в мешке, контроль гемостаза. Дополнительные технические сложности при мобилизации селезёнки возникают при выраженном в той или иной степени перипроцессе вследствие асептического воспаления при наличии в анамнезе предшествующей склеротерапии. Длительность операции — 40–100 мин, среднее время операции — 65 мин. Максимальный размер удалённой селезёнки 20 × 15 × 4 см. Диаметр селезёночной вены не превышал 6 мм, что позволило во всех случаях использовать LigaSure диаметром 5 мм. Интраоперационных осложнений и конверсий доступа не отмечено. Дренирование брюшной полости не требовалось.

Заключение. Лапароскопический способ является методом выбора в лечении детей с доброкачественными гематологическими заболеваниями, требующими проведения спленэктомии, вне зависимости от возраста ребёнка, размеров селезёнки, тяжести нарушений свёртывающей системы крови. Успех вмешательства зависит от квалификации хирургической бригады и материально-технической базы клиники.

Актуальность. Повреждения почек III–IV типа по классификации Американской ассоциации травматологической хирургии (AAST) являются тяжёлыми. Они приводят к снижению функции почки или потере органа и нечасто встречаются в практике детских хирургов и урологов. Цель: определить применяемые методы диагностики, тактику и эффективность лечения больных с II–IV степенью травмы почки у детей.

Материалы и методы. Ретроспективно на значительном клиническом материале 8 центров детской урологии 6 регионов России проведён анализ методов диагностики, тактики ведения и методов лечения 265 больных с закрытой травмой почки.

Результаты. Травматические повреждения почек в 69% случаев выявлялись у мальчиков. Отмечено возрастание частоты травмы почек с увеличением возраста. Сопутствующие повреждения были выявлены у каждого четвертого больного (44% детей), среди них: черепно-мозговая травма — 45%, скелетная травма — 21%, абдоминальная травма — 16%, травма органов грудной полости — 6%, повреждения двух и более типов диагностированы в 12% случаев. В структуре госпитализированной травмы почки преобладал II тип — 35% (n = 94), III тип — 28% (n = 74), I тип AAST составил 19% (n = 50), IV тип — 16% (n = 42), V тип — 2% (n = 5). Для диагностики травмы почек применяли УЗИ органов мочевыводящей системы, ультразвуковую допплерографию почечных сосудов, экскреторную урографию, компьютерную томографию (КТ) с контрастным усилением. При II–IV типах травмы почек в 9 (3,5%) случаях обследование было ограничено только УЗИ, контрастные методы визуализации применены в 96,5% случаев, из них КТ — у 130 больных (62%), экскреторная урография — у 62 (29%), сочетание КТ и экскреторной урографии — у 18 (9%). Оперативная активность составила 27% среди всех типов повреждений, из них при II типе повреждений — 12%, при III типе — 28%, при IV типе — 37%. У 71 оперированного больного было выполнено 42 стентирования, из них 38 (90,5%) успешных, в 4 случаях неэффективность стентирования потребовала выполнения ревизии почки. 29 больным первично выполнена ревизия почки люмботомическим (n = 22) или лапаротомическим (n = 7) доступом. Необходимость нефрэктомии при выполнении открытого оперативного вмешательства на почке возникла у 12 (41,4%) больных.

Заключение. В настоящее время не сформирован единый подход к тактике обследования и ведения детей с травмой почки, существующие алгоритмы противоречивы и существенно отличаются от европейских клинических рекомендаций.

Актуальность. Выпадение прямой кишки (ВПР), возникающее вследствие слабости связочно-мышечного аппарата, не только нарушает качество жизни больных, но может приводить к таким осложнениям, как ректальное кровотечение и ущемление выпавшего участка с его некрозом. Различают наружное ВПР (ректальный пролапс) и внутреннее ВПР (внутренняя, интраректальная инвагинация). Несмотря на множество методов хирургической коррекции ВПР, частота рецидивов колеблется от 8 до 30% случаев.

Описание клинического случая. За последние полгода нами проведено хирургическое лечение 3 детей с ВПР (два мальчика 15 и 16 дет, девочка 16 лет). У 2 больных было выявлено наружное ВПР, требующее ручного вправления (длительность анамнеза 2–10 лет), у третьего больного основной жалобой были ректальные кровотечения в течение 5 мес. У всех детей были жалобы на тенезмы, аноректальную боль, выделение слизи из ануса, ощущение неполного опорожнения. По данным ректороманоскопии определялись эрозии, гиперемия и зернистость слизистой оболочки в дистальном отделе прямой кишки (синдром одиночной язвы прямой кишки) и полиповидные разрастания. У больного с синдромом солитарной язвы без наружного ВПР при ректороманоскопии отмечена избыточная подвижность складок кишки, внедряющихся в тубус ректоскопа при натуживании, а по данным дефекографии выявлена внутренняя инвагинация прямой кишки. Двум подросткам с наружным и внутренним ВПР выполнена лапароскопическая латеральная ректосакропексия (мобилизация прямой кишки по передней и правой боковой полуокружностям до латеральной связки с фиксацией полипропиленовой сетки по передней стенке кишки и к надкостнице первого крестцового позвонка). Девочке с длительным анамнезом ректального пролапса проведена лапароскопическая заднепетлевая ректопексия (мобилизация кишки по задней и боковым полуокружностям до уровня леваторов с фиксацией сетки к крестцу и к обеим боковым стенкам кишки).

За период наблюдения рецидивов ВПР и признаков кровотечения, ухудшения эвакуаторной функции прямой кишки, послеоперационных осложнений не отмечено.

Заключение. Выбор метода операции при ВПР требует дифференцированного подхода и часто зависит от протяжённости выпадающего сегмента, наличия тяжёлой сопутствующей патологии, выраженности анальной инконтиненции. В представленной серии наблюдений выбор оперативной методики был основан на длительности анамнеза и клинической картине заболевания.